Автор В.А. ПОПОВ, начальник 2-го Московского отряда скаутов. Доклад, прочитанный на II Всероссийском Съезде скаутских деятелей (28 декабря 1916 г. – 3 января 1917 г.)
-----------------------------------------------------
(По воспоминаниям участника «Рыцарского Ордена», Н. А. Толстого)
Необычайный подъем чувствовался в русском обществе во время войны 1877 года. В каждом доме щипали корпию, собирали теплые вещи для
отправки на фронт и дети наперерыв старались помогать родителям и принимали участие в работе и пожертвованиях.
Война за освобождение славян от турецкого ига представлялась нашему детскому воображению крестовым походом, мы жалели, что не можем принять в ней более деятельного участия и выступить в числе ее героев.
Мы жили летом в Царском Селе, на даче Новосильцева, на Конюшенной улице; мне было десять лет, и каждый день я сходился со своими товарищами по играм на «сетке» в Александровском парке, близ Александровского дворца.
Обыкновенно игры наши заключались в различных видах спорта, преимущественно — в лазании под руководством матроса на мачту и по канатам, прыганий с высоты, бегах и скачках (на своих ногах) с препятствиями и т. д. Но в этом году игры стали принимать более воинственный оттенок; формировались отряды, устраивались маневры, разыгрывались сражения, брали штурмом крепость, еще до нас построенную по всем правилам фортификации около сетки, с вырытыми рвами и насыпями, облицованными дерном.
Мы делали большие переходы из парка в дворцовый сад, к озеру, к старой башне, оттуда — к Капризу и к Арсеналу, причем сходились каждый день там, где расходились накануне. На ночь военные действия прекращались, и позиции, занятые накануне, считались неприкосновенными до следующего утра.
Игра эта до такой степени увлекала нас, что мы старались увеличить свои силы посредством «мобилизации», и обе партии начали приглашать в свои отряды сначала знакомых, а потом — и незнакомых мальчиков.
Наши гувернеры и воспитатели, удовлетворенные тем, что мы являемся к ним пунктуально к тому моменту, когда надо быть дома, предоставляли нам полную свободу в часы гуляний, и потому мы делали, что хотели.
Результаты скоро сказались. Принимая без разбора не только сверстников, но и мальчиков гораздо старше себя, заявивших о своем желании участвовать в наших военных играх, мы убедились, что родители наши оказались правы, запрещая нам заводить знакомство с совсем чужими детьми.
Новые товарищи совершенно не подходили к нам ни по воспитанию, ни по развитию, а между тем оказались в военных играх гораздо хитрее и сметливее нас. Старшие летами сейчас же захватили в свои руки инициативу, но так как мы не хотели сдаваться, то кончилось тем, что из той партии, над которой взяли власть чужие, выбыли все наши и перешли к нам, а с нашей стороны перешли к ним те из чужих, которые сначала оказались в нашем отряде.
Таким образом, составилось два лагеря, и маневры превратились в войну, а игра в настоящую вражду между двумя сторонами, ничего общего между собой не имевшими. Мы их звали турками, а себя — славянами. Военачальником у нас был «князь Михаил», тезоименитый князю Михаилу Сербскому. Как они нас звали, я не знаю, но себя называли вольной дружиной.
Эта дружина не признавала никаких правил войны: они бросали камнями, во время схваток били по лицу кулаками, взятых в плен колотили и обижали, особенно малышей.
Последнее обстоятельство весьма скоро дошло до сведения матерей, и со стороны родителей и воспитателей было обращено, наконец, известное внимание на наши игры.
«Князю Михаилу» было внушено сложить с себя звание главнокомандующего славянских войск и отказаться от дальнейшего участия в играх.
В нашем стане произошло замешательство. Прекратить войну тотчас же было как-то обидно, и мы на это не могли решиться; вдобавок, враги наши не дремали, производили нападение за нападением, многих подстерегали в одиночку и забрасывали каменьями и даже осмеливались напугать какой-то хулиганской выходкой наших «сестер», двух сестер наших товарищей, принимавших участие в маневрах.
Мы все были глубоко возмущены и решили, соединив свои силы, несмотря на отсутствие главнокомандующего, дать врагу генеральное сражение...
Сначала он нас потеснил к границе и атаковал. Но мы успели сговориться между собой, и пока одна часть защищала с фронта укрепления, другая сделала вылазку и набросилась на врага с тыла, чего он никак не ожидал.
«Атаман разбойников» был взят в плен, ему порядочно надавали по шее и выпустили. После этого он не посмел бо-лее показываться своим товарищам, которые его задразнили, все турки рассеялись, и никто из них более не появлялся ни на сетке, ни около сетки.
Так окончилась эта война, которая и послужила поводом к осуществлению идеи о детском рыцарстве.
Лето подходило к концу, воевать нам было не с кем, ма-невры не возобновлялись, но воинский дух среди нас не ослабевал, а, напротив, креп в связи с развивавшимися балканскими событиями. Мы не хотели распускать своего войска и бесследно рассеяться.
Начитавшись рыцарских романов, воспитанные, можно сказать, в этих традициях и вдохновленные геройством наших воинов, сражавшихся на Балканах, мы решили преобразовать наш отряд в рыцарский орден, задачи которого заключались «в защите слабых и обиженных, в помощи нуждающимся, в борьбе со злом и в служении добру, красоте и истине».
Рыцари ордена при вступлении должны были давать обещание исполнять эти задачи и обеты абсолютной честности и правдивости («честно исполнять обязанности к Богу, к Отечеству, к семье, к ближним, к самому себе и всегда говорить правду»).
Впоследствии «статут» ордена был выработан более тщательно, но вышеизложенные задачи его и обеты легли в основу его с самого начала и были единодушно и с энтузиазмом приняты всеми.
В прежние годы мы после летних каникул прощались с товарищами до следующего лета и разъезжались. Теперь же мы решили не порывать наших отношений во время долгой петербургской зимы и за это время действовали индивидуально, привлекая новых рыцарей в наш орден, и распростра-няя среди сверстников не только нашего круга, но и других, детей, с которыми нам приходилось играть или говорить,, идеи благородства, служения добру и защиты беспомощных.
Уж очень большое впечатление произвела на нас невоспитанность, некультурность и грубость некоторых из наших случайных товарищей.
Поэтому первым правилом нашей организации мы положили благовоспитанность, вежливость и предупредительность к другим.
По отношению к себе мы должны были уметь переносить физическую боль (некоторые из нас разбивали до крови ноги о камни из молодчества), различные неудобства (спать на голой земле), не отвечать на обиды, воздерживаться от дурных примеров (напр., курения, божбы и т. д.), уступать встречным дорогу и место на скамье, если другого места не было.
В число наших правил входило не держать птиц в клетке, не обижать животных и, конечно, не убивать их, кроме вредных (ядовитых змей, волков и т. д.). Мы должны были предупреждать несчастные случаи, окликнуть вовремя человека; если видим, что он не замечает опасности, предупредить его, если он идет по направлению, где его ждет опасность или неприятность и т. д. Если мы увидим на улице разбитое сте-кло или гвоздь, мы должны немедленно убрать осколки, дабы человек или лошадь как-нибудь нечаянно на них не наступили.
В тот же день мы сделали между собой первый денежный сбор, который немедленно был конфискован родителем того товарища, который его производил. Ему было приказано возвратить деньги по принадлежности и никогда никаких: сборов не производить.
Тогда нам пришлось посвятить это лицо в цель сбора, объяснив, что мы все решили откладывать, по мере достатка, часть своих денег на помощь нуждающимся.
Но это показалось слишком неопределенным. Тогда половина сбора, к которому отец товарища прибавил и свою долю, была отправлена раненым, а другая передана самому бедному семейству из тех, которые мы знали.
Мы все были детьми весьма достаточных родителей и на будущее время положили обходиться без сборов, но каждый месяц откладывать из своих карманных денег в пользу бедных. В этом помогали нам и взрослые, участвовавшие в благотворительных обществах. Мы же со своей стороны охотно исполняли их поручения и наводили справки по указанным адресам о бедных, обращавшихся к нам за помощью.
Первое время мы ограничивались правилом — ни одному нашему не отказывать. Затем, года через два, мы обязались, чтобы каждый из нас помогал систематически хоть одному бедному семейству. У нас возникло соревнование, кто больше даст бедным из своих карманных денег, полагавшихся на лакомство; поэтому некоторые мальчики записывали свои расходы неправильно, показывая в несколько раз больше того, что они тратили в действительности на конфеты.
Эти записи иногда доводили до курьезов. В книжках некоторых мальчиков значилось, что они ежедневно получали по 5 фунтов шоколада и по два десятка пирожных. Так как младшие братья и сестры этих лакомств не отведывали, то у одного из родителей, которому на глаза попалась такая за-писная книжка, возникло подозрение, что мальчик съедает эти лакомства один. Мальчик нашел унизительным оправдываться и стойко перенес наказание за нежелание дать какие-нибудь пояснения.
Так как в наших отрядах были и девочки, то, при возникновении ордена, решено было допустить и женский элемент. Правила были одинаковы для рыцарей и для дам, но рыцари, сверх обетов, обещались относиться к дамам с особой почтительностью, а дамы обещали покровительствовать своим рыцарям.
Через год, когда мы снова собрались в Царском Селе, оказалось много выбывших из нашего состава. Одни уехали в свои имения, другие уехали к своим родителям, на место назначения последних, третьи не выдержали искуса и нашли для себя более интересным не связывать себя никакими обещаниями.
Только те, кто остались верными первоначальной идее, еще теснее сплотились между собой и обещались всю жизнь хранить заветы ордена, хотя бы пришлось расстаться, и несмотря ни на какие обстоятельства.
Пересмотрен был устав и введена особая дисциплина. Военные игры отошли в прошлое и были заменены гимнастикой и обязательными упражнениями спортивного характера: плаваньем, верховой ездой, лазаньем по деревьям, беганьем взапуски.
Мы обязались вести гигиенический образ жизни и закалять свое здоровье. Чтобы всегда быть готовым подать требуемую помощь, мы упражнялись в искусстве спасания утопающего (один представлял утопленника, а другой его спасал), спасанием из окон горящего дома (подстилали ковры и ловили в них прыгающего из окна второго этажа, учились ходить по карнизам и крышам и т.д).
Наши рыцари всегда носили с собой в карманах ножик и веревки, а наши дамы всегда должны были иметь в кармане иголку с ниткой и ножницы.
У нас прибавилось несколько новых правил: беречь время и вещи, чтобы ни одной минуты не оставаться праздным и ни одного дня не провести без пользы. В случае ссоры мириться до заката солнца. Из каждой вещи извлекать всю пользу, какую она может дать. Не играть в карты и ни в какие азартные игры.
С годами наш рыцарский орден распался. Но мы хранили наши заветы, как святыню, и только скромность не позволяла нам разглашать наши поступки. Мы все менее и менее вер-бовали новых членов, и в этом сближении, после двух-трех неудачных опытов, стали относиться к новым товарищам с самой большой осторожностью.
Потом мы один за другим поступили в учебные заведения, где каждый из нас нашел новых товарищей и друзей.
У многих из нас явились новые идеалы, орден распался, но заветы его в нас живы и до сих пор.
Многие из нас сумели передать их своим детям, а другие этого не сумели, но зато сами до старости, по привычке, продолжают следовать тем правилам жизни, которые сами себе положили в отроческом возрасте и от которых всю жизнь не отступали ни при каких обстоятельствах.
И те и другие с восторгом приветствуют скаутскую организацию, столь схожую с их собственным идеалом и теми предписаниями, которые нам всю жизнь приходилось таить про себя и которые, наконец, осуществились в скаутских организациях и получили теперь такое блестящее применение в нашем Отечестве и в целом свете.
Источник:
Русские скауты. 1909-1969. Издание Центрального Штаба Национальной Организации Русских скаутов, г.Сан-Франциско, США. Ответственный редактор скм. А.М. Вязьмитинов
